И тут вдруг он позвонил на днях: я, говорит, приеду. А я спросонья и не поняла, когда, куда... Он, оказывается из Хабаровска по делам своей фирмы приехал в Берлин, и решил уж по случаю и ко мне в Париж заехать. Потом смс прислал: встречай завтра, поезд такой-то, вагон такой-то. Я полы намыла, пыль вытерла...Но все равно как-то странно: никогда ко мне не приезжал брат. Родной. И тут - едет.
На вокзале мне вообще как-то взгрустнулось: а как я его узнаю? В общем, было как-то очково. Я и Жаклин звоню: что-то я очкую, Жанка, говорю. Она говорит: не переживай, брат же, чего ты... И я думала: и правда, чего я...Но смс перед самым прибытием ему отправила: я в красной куртке, с черными волосами, нервно курю
Прибыл поезд, Париж его встретил как всегда наигранно и фальшиво: с музыкой. И вот из восьмого вагона выходит человек в красивой стриженой шубе черного цвета из кого-то очень мягкого и, наверное, дорогого. Очень цивильная шуба. Типа пиджак - но шуба. А из шубы выглядывает красивый европейский костюм в нетривиальную полосочку и галстук с морскими узлами. А на голове у человека элегантное меховое кепи. И чемодан у него тоже элегантный - черный, узкий, модный и на колесах. И я вся стою - красная куртка, красная морда, сумка с цыпленком Twetty и джинсы с дырками. И я сразу вся растерялась, всем лицом улыбаюсь и мучительно думаю: Тыкать или выкать, тыкать или выкать... И он дарит мне большой букет белых каких-то цветов и говорит:
- Ну здравствуй, сестра. Где у вас тут можно коньяком напиться?
И сразу понятно стало все. Все понятно: ко мне приехал брат. Родной. И тоже, как и я, думает, что надо встречу оформить коньяком. Потому что: А - волнительно, Б - пипец как холодно, В - теперь-то со мной выпить можно.
И мы пошли в ресторан. И пили коньяк, ужинали мясом, вспоминали и говорили, говорили, говорили. И у нас оказалось одинаковое чувство юмора, официантка хохотала каждый раз, когда подходила к нашему столу. И глаза у нас оказались одинаковыми. Прямо видно: сидят брат с сестрой.
А потом дома мы снова пили коньяк и нашли вконтакте его детей. У меня, между прочим, семеро племянников. И еще я двоюродная бабушка. Вот так, оказывается, можно даже не быть еще мамой, но уже быть бабушкой. А его дочка пятнадцатилетняя - ну вылитая я в пятнадцать лет. Прямо и глаза, и скулы - прямо я, только чуть мягче
Много было рассказано, ведь всю жизнь за ночь надо было друг другу рассказать. Сбивчиво, торопливо, смеялись, обнимались и говорили-говорили-говорили...
Жизнь преподносит тебе сюрпризы тогда, когда ты совсем этого не ждешь. Вот буквально недавно мне казалось, что я совсем одна, а теперь я чувствую, какая большая у меня семья. И как они все за меня переживают, меня любят, меня ждут в гости. Это как будто ты ходишь с маленьким зернышком в кармане, и все выбираешь, куда же его посадить, и неожиданно узнаешь, что у тебя есть целое поле, на котором уже колосится пшеница. И ты раскидываешь руки и падаешь в это поле, кричишь: Эгегееей...А потом лежишь, жуешь колосок и смотришь в небо.
Когда его поезд отходил - я заплакала. Потому что так быстро привыкаешь, что вот, здесь, прямо - вот, дотронься - и у тебя есть брат. Большой, красивый, надежный. И вдруг его снова нет. Ну он есть, конечно, но уже не так: вот, тут, дотронься... Но он есть.
Благодарю вас, наверху, вы бережете для меня удивительные сценарии. Наверное, я правильно играю - вы мне просто верите.